Category: природа

Category was added automatically. Read all entries about "природа".

Паслен

Глядит апрель на птичий перелёт глазами синими, как небо и как лёд


На закате в открытое окно залетел шмель и тут же заполнил собой весь свободный воздух. Первый теплый день (одуванчики и крапиву выкапывал без майки) не изменил накопившейся за апрель пустоты, но явно дал понять, что наступило новое время года.

Хотел написать, что май – уже совсем не весна, а почти лето, но понял, что это не так: май, конечно, отрывается от весны, но ещё не способен пристать к лету, его неизбывному теплу без больших амплитуд.
Пока амплитуды подразумеваются, май – такой же переходный месяц, как и все остальные.

Апрель – переход от снежного марта к прогретому апрелю, март – переход от неуютного, заветренного февраля, в котором начинают различаться (в воздухе, в основном, в отдалённом, отвлечённом запахе, струящемся из-за линии горизонта) первые движения весны – к апрелю, из комнат которого будто бы вынули, перед переездом, что ли, всю мебель.
Так и январь оказывается пиком между декабрём, который самый что ни на есть зимний-то месяц и есть – и февралём, несмотря на морозы, накрытом уже грядущей деконструкцией, оползнями, морским бризом. Ну, и т.д.

При этом в каждом месяце – своя интрига. К концу марта важней всего обещание исчезновения снега (чаще всего заступающее на апрель), в апреле – набухание почек, готовых выстрелить в любой момент, невзирая на заморозки.
В мае интрига связана с чередующимися, как у Мондриана, геометрически правильными волнами тепла и заморозков, путанного цветения и утреннего ледка, выпивающего лужу до донца.

( Collapse )
Метро

Карта промежутка

Проснулся с тяжёлой головой, точно внутри линогравюры, иллюстрирующей какой-нибудь старый роман об одиночестве. Например, Стриндберга. Знаете, есть такие книги, тяжелеющие от возраста – с пожелтевшими страницами, впитавшими все запахи комнаты. С навсегда деформированным корешком.

Город шёл на грозу, потому духота сгущалась до состояния компота из сухофруктов, настаивавшегося с прошлого года, пока, наконец, гром не грянул и не разорвал картон, навалившийся на Сокол. Это даже не картон, но колбасный сыр какой-то – плотный, тяжёлый; одноцветный.

Стоя на трибуне мавзолея, голова приветствовала перемену циклона и падение духоты ниже плинтуса. Окно открыли ещё вчера; весна начинается с откупорки внешних вен; тем более, что гроза (пробный выпуск) поплевалась ещё вчера. Было тепло, батареи ещё работают, дождь прокапал и прошёл. Спал с открытой шторой, слушал Ленинградку, шумящую водопадом.

Вспоминаешь подзабытые ощущения теплых сезонов: когда голове жарко, а ноги мёрзнут даже в носках. В ногах ещё зима, верх же ближе к реальности ускорения, череп подтягивает за собой остальное тело, однако, не всё сразу. Комкаешь одеяло, внезапно ставшее старым.

( Collapse )
Паслен

Хорошо умирает пехота

Чердачинск снова заливает и от этого, несмотря на календарь, уже не оправиться.
Впрочем, точку невозврата, несовместимую с буйным развитием, прошли ещё в самом начале августа, когда под долгими тропическими ливнями трава пала и более уже не поднималась.

Процессы жизнедеятельности и всяческий фотосинтез продолжаются, но погода топит развитие, укорачивая жизнь крапиве и репейникам ночными температурами, встающими над посёлком как омут и вот этой влагой, от которой, видимо, невозможно спастись и из которой нельзя выбраться.

Земля не успевает просыхать, схватываясь «осенним хладом»; как если у обломков «Титаника своя логика и траектория, а у людей, зависящих от природных условий – своя.

Ну, то есть, другими словами, «равнодушная природа» работает по заранее намеченному графику, не очень заботясь о том, что для некоторых её представителей новые условия прозябания могут оказаться гибельными.

Так, впрочем, всегда и происходит, когда жизнь сталкивается с гибельностью, задыхаясь в угарном дыму или же утопая: невозможность жить нарастает, невзирая на панику и работу датчиков чувств, фиксирующих нарастание удушья, пока…

( Collapse )