Моя рецензия на "Портрет мужчины в красном" Джулиана Барнса из "Учительской газеты", полный вариант
«Портрет мужчины в красном», новая книга Джулиана Барнса, изданная «Иностранкой» в серии «Большой роман», показывает пример утилизации бесцельных знаний
Понятно ведь как приходят замыслы подобных книг, посвященных «героям Википедии» – странным персонажам, которых не помнит никто, кроме въедливых специалистов узкого профиля.
Зато теперь, в эпоху полной информационной доступности, появилось новое массовое увлечение – что-то вроде поискового серфинга, в том числе и внутри Википедии, под завязку забитой забытыми чудаками.
Увидев на выставке Джона Сингера Сарджента роскошный портрет Самюэля Поцци, Барнс, таким вот, серфинговым, способом выяснил, что речь идёт об известном гинекологе и Дон Жуане, важнейшем персонаже светского Парижа начала ХХ века.
Ну, и не смог вовремя остановиться.
А накопление знаний, как известно, ведёт к стихийной концептуализации.
Иногда, между прочим, избыточной.
Действительно, передовой ученый и красавец-мужчина, Поцци был из тех, кто знает всех и которого знают все.
В том числе и другие именитые персонажи, чья прижизненная известность сравнима с нынешним их забвением.
Поцци, тем не менее, увековечил Сарджент, сумевший сохраниться в истории искусства, а графа Робера де Монтескью-Фезансака (потомка того самого д’Артаньяна) описал Марсель Пруст, выведя его под именем барона Шарлю.
Монтескью-Фезансак существенно пережил Пруста, написав собственные мемуары (вот бы кто перевел их на русский!), где признавался, что не сразу смирился с новой ролью – быть прототипом старого и гадкого извращенца.
Зато князю Эдмону де Полиньяку повезло меньше: толком его вообще никто толком не увековечил.
В томе Барнса, набитом архивными снимками и цветными репродукциями, его изображение встречается лишь однажды.
Да и то на групповой фотографии.
Тем не менее, и у Полиньяка, не говоря уже о Поцци и Монтескью-Фезансаке были свои биографы – Барнс бесстрастно дает ссылки на воспоминания о них и их биографии, из чего становится очевидным, что, во-первых, автор не скрывает принципиальной вторичности своей компиляции, основанной на чужих свидетельствах, обмылках и отрывках сохранившихся документов (а их не так много, как хотелось бы – Поцци, всё-таки, к творческой богеме не принадлежал и архива не оставил): авторство его, подобно диджейскому, заключено в сведении разных дорожек.
( Collapse )
Понятно ведь как приходят замыслы подобных книг, посвященных «героям Википедии» – странным персонажам, которых не помнит никто, кроме въедливых специалистов узкого профиля.
Зато теперь, в эпоху полной информационной доступности, появилось новое массовое увлечение – что-то вроде поискового серфинга, в том числе и внутри Википедии, под завязку забитой забытыми чудаками.
Увидев на выставке Джона Сингера Сарджента роскошный портрет Самюэля Поцци, Барнс, таким вот, серфинговым, способом выяснил, что речь идёт об известном гинекологе и Дон Жуане, важнейшем персонаже светского Парижа начала ХХ века.
Ну, и не смог вовремя остановиться.
А накопление знаний, как известно, ведёт к стихийной концептуализации.
Иногда, между прочим, избыточной.
Действительно, передовой ученый и красавец-мужчина, Поцци был из тех, кто знает всех и которого знают все.
В том числе и другие именитые персонажи, чья прижизненная известность сравнима с нынешним их забвением.
Поцци, тем не менее, увековечил Сарджент, сумевший сохраниться в истории искусства, а графа Робера де Монтескью-Фезансака (потомка того самого д’Артаньяна) описал Марсель Пруст, выведя его под именем барона Шарлю.
Монтескью-Фезансак существенно пережил Пруста, написав собственные мемуары (вот бы кто перевел их на русский!), где признавался, что не сразу смирился с новой ролью – быть прототипом старого и гадкого извращенца.
Зато князю Эдмону де Полиньяку повезло меньше: толком его вообще никто толком не увековечил.
В томе Барнса, набитом архивными снимками и цветными репродукциями, его изображение встречается лишь однажды.
Да и то на групповой фотографии.
Тем не менее, и у Полиньяка, не говоря уже о Поцци и Монтескью-Фезансаке были свои биографы – Барнс бесстрастно дает ссылки на воспоминания о них и их биографии, из чего становится очевидным, что, во-первых, автор не скрывает принципиальной вторичности своей компиляции, основанной на чужих свидетельствах, обмылках и отрывках сохранившихся документов (а их не так много, как хотелось бы – Поцци, всё-таки, к творческой богеме не принадлежал и архива не оставил): авторство его, подобно диджейскому, заключено в сведении разных дорожек.
( Collapse )
