Category: животные

Category was added automatically. Read all entries about "животные".

Паслен

135 - 138. Заоконье 2021 года. Вид из окна в Фейсбуке. Ссылки

Традиционная (раз уж это 135-ый ее выход) рубрика ежемесячных видов из окна переезжает в ФБ - почему это произошло я объяснял еще с месяц назад, а потом долгое время собирался приступить к переезду.

Долго запрягал, ну, поскольку для меня это важно: подборки заоконных видов я делал с марта или апреля 2009-го года и это вполне себе дата и протяжённость.

Допускаю, что это каким-то непрямым образом может изнутри изменить восприятие чего-то там (с форматами и жанрами это происходит сплошь и рядом, тем более, что именно соцсети учат нас мыслить и видеть форматами), без чего неосознаваемо не обойтись, вот и медлил.

Между тем, ничего не менялось, а старушки всё падали и падали, падал прошлогодний снег, на наших глазах превращаясь в сегодняшние осадки, вот я и думаю, что теперь этот пост будет переезжать раз в месяц на новую дату, чтобы в конце 21-го, ебж, я бы смог отчитаться о жизни, проделанной за минувший период.

Логично начать с заступа, то есть, с ковидного, високосного декабря.

( Collapse )
Паслен

Ощущается как +40.Три наблюдения накануне новолуния, на пике пекла, при высоком атмосферном давлении

Из-за аномальной жары все дни недели слиплись как покупные пельмени, во что-то жуткое и промежуточное, день и ночь, сутки прочь, сиесты, плавно переходящие в недомогания, в вечерние отходняки, втекающие в ночь безнадзорного труда с мошками, кружащимися у ночника.

Но зато, переехав в подвал, я теперь знаю, как выглядит моя комната, когда я уезжаю в Москву.

В ней пусто.

Пусто не потому что в ней нет человека, а из-за того, что она не учитывается.

Из-за того, что нет на неё взгляда изнутри, но только – по касательной.

Сложно объяснить, но однажды я вышел во двор, в котором не было нашей кошки Брони.

Ну, то есть, совсем: Броня совершенно отсутствовала в пейзаже.

Обычно она отсутствует как-то иначе, неокончательно, а если присутствует, то без особенного нажима, совершенно сама по себе…

…если сидит на своей любимой приступочке у почтового ящика в тени яблонь, или, тем более, если караулит птичку или мышку на другой стороне улицы, у гаражей.

Или когда крадётся помидорными грядками к одной, ей только ведомой, производственной цели.

Броню можно не видеть, но ощущать, что она где-то рядом.

Как заяц или утка, которых вписали в головоломку и их нужно найти.

А тогда Брони в пейзаже не было совсем и я сразу это почувствовал, потом заметил, далее заметался: иногда её, лезущую под ноги, закрывают то ли в гаражах, то в подвалах, то в флигеле, чтобы лишний раз подтвердить правоту поговорки о любопытстве, что кошку сгубило.

Мы стали искать Брониславу и, в конечном счёте, выпутали её из какого-то очередного, нечаянного заточения и тогда пейзаж вновь зазвучал незримым её возвращением.

Ленивым движением, учитываемым периферическим зрением, в крайних точках которого могут образовываться зоны куриной слепоты, а могут – важные гуманитарные сгущения.

Это всё какие-то секундные сдвиги внутри ментальной оболочки, вроде бликов, но ими потом можно же ещё очень долго пробавляться.

( Collapse )
Лимонов

Пол Боулз "Дом Паука", роман в переводе Владимира Симонова. "Митин журнал/Колонна Пабликейшнз", 2006

Практически идеальный роман, который понравился мне гораздо сильнее всем известного «Под покровом небес», не слишком удачно экранизированного Бернардо Бертолуччи под бессмертную музыку Руичи Сакамото.

В нем, разумеется, меньше кинематографического движения и фабульного раздолья, зато больше «психологии» и подтекстов, которые, совсем как у «Хемингуэя», делают сюжет дырявым и совсем уже непредсказуемым.

В этом, кстати, и состоит один из главных приемов Пола Боулза – разрывать цепочки связей между причинами и следствиями, создавая иероглифы нарративных линий, подвисающих посреди, казалось бы, несущественных деталей.

Деталей много, но связи между ними ослаблены, из-за чего они постоянно как бы натыкаются друг на друга (или же длятся, ради того, чтобы длиться), подобно главным персонажам (второстепенные-то всегда идеально расставлены по местам).

В самом начале «Дома Паука» меланхолический мальчик Амар, бедняк, живущий в марокканском Фесе, ни с того, ни с сего предлагает соседскому пареньку Мохаммеду взять на прокат велики и съездить искупаться к ближайшему водоёму.

Амар мыкается по медине, не знает куда приткнуться, денег нет даже на обувь, случайно встречается с Мохаммедом, который ему никто.

Жара в Северной Африке стоит невыносимая, к тому же начинается восстание за независимость Марокко от Франции, где националисты также опасны, как колонизаторы, из-за чего аборигены живут словно между чумой и холерой.

Мальчики берут велосипеды и едут, купаются, а потом начинают драться «до первой крови».

И это совершенно не вытекает из того, что предшествовало поездке или купанию.

Кстати, дальше действия Амара, ближе к финалу прибившегося к иностранцам, не комментируются: читатель волен сам придумать объяснение тому, что происходит.

Тем более, что в паломничестве Амара с друзьями, сбежавшими из осаждённого города в святые места, Мохаммед возникает вновь, как ни в чём не бывало и Амар предлагает ему присоединится к компании.

И снова непонятно зачем.


( Collapse )
Паслен

Внеочередной, срочный выпуск «Лесной газеты»: Василиса третий день как пропала!

Сегодня мы вернулись на площадку у Глухарей, когда на ней никого не было. Видимо, из-за жары, установившейся после сильной бури ночью, отрубившей электричество по всему посёлку. Баба Нина говорит, что такого буйства стихии на АМЗ никогда не видела.
Грозу и дождь сменил полный азиатский штиль – сегодня «всего» 28, завтра и послезавтра обещают погоду за 30, и такой уровень температур продлится до конца десятидневного прогноза.

Но Микиному расписанию зной не помеха, во-первых, война войной, а обед по расписанию.
Во-вторых, они привычные.

Если возить коляску по солнечной стороне квартала, минуя тень, Мика быстрее засыпает.
На жаре сон снисходит раза в два стремительнее.

Пока Даня играет с детьми, а мы с Микаэлем наворачиваем круги по периметру треугольного квартала…

Впрочем, ситуация с соратниками по Даниным играм повторяется почти из раза в раз – мы приходим первыми и Данель начинает скитаться среди горок и качелей, в поисках хоть какой-нибудь жертвы общения.

Ему, конечно, скучно в одиночестве: люди ХХI века привыкли, что «картинка» постоянно мелькает и меняется, а информация поступает в количествах, многократно превышающих возможности воспринимательной машинки.

Люди XXI века боятся скуки сильнее косых взглядов или неприкрытого высокомерия.
Выходя к случайным попутчикам по площадке, Даня переступает через природную тактичность и тщательно лелеемую нерешительность – мелькание картинки эмоций важнее.

Это люди ХХ века (логоцентристы, вроде нас с вами) устают от постоянного усложнения мира и «клипового мышления» медиа, из-за чего и тоскуют по бинарным оппозициям СССР, где всё было понятно – либо ты за луну, либо за солнце, а если он не с нами, то он тогда враг и его следует уничтожить.

Те, кто идёт сразу за миллениалами, изначально существуют в избытке информационного мусора – он им питаются.


( Collapse )
Паслен

Старые герои юных лет. Песня про пауков, гости из Казахстана на фоне облаков и обретение секретика

Про секретик, заныканный прошлым летом, Даня уже и не помнил, хотя ещё на зимних каникулах сам порывался его откопать, пришлось напомнить ему о кладе, чтобы отвлечь от мультиков.

Он мгновенно оживился, тут же побежал за совком.

Проблема в том, что точного места мы так и не нашли – за год земля у стены сравнялась.
Пришлось поднимать фотографии прошлого лета, чтобы по рисунку камней на стене, найти схрон.

Но для этого должна была пройти ещё пара дней, полных суеты и вживания в совместный график: за год режим наших каникулярных развлечений обнуляется, приходится начинать с начала.

Это удобно для сравнений (зарубка на дверном косяке показывает, что с декабрьской пометки Даня вытянулся больше, чем за весь 2018-ой, а Мика вступил в режим постоянной осмысленной болтовни, на язык которой он перекладывает всё, что видит, слышит или думает), но не для повседневной жизни: у каждого она своя.

Это значит, что совместные каникулы у бабы с дедой вынуждают нас, как это теперь принято говорить, «выходить из зоны комфорта».

Счастье ждёт нас на проторённых дорогах, а каждое лето – вызов совместного существования: дети становятся старше и всё автономнее.
Вот даже Мика, постоянно артикулирующий свои потребности.

Прошлым летом, если что-то складывалось против его воли, он только кричал нечленораздельно и плакал, а теперь кричит как раньше, но ещё и требует своё сразу на трёх языках, мешая слова, так, что отказать невозможно.

( Collapse )
Паслен

Свободолуние

Видимо, из-за полнолуния все поселковые собаки перевозбудились и устроили посредине ночи совместный лай, долго не смолкавший. Мне даже пришлось закрыть окно, так как нестройный хор постепенно сложился в модернистский оркестр – каждый пёс оказывался огорожен своим садовым участком, подобно музыканту за своим пюпитром, поэтому они не сливались во что-то одно, но давали заунывный «авангард» с массой пространственных ощущений. Никогда не думал, что на цепи в посёлке обитает в приусадебных будках такое количество собак, мучеников несвободы, выживающих при любой погоде и температурах. Я-то убеждён, что такая жизнь напрочь ломает животным психику, поэтому остановишь эту музыку было невозможным – как только заканчивался вой и потявкиванье с одной стороны поселкового партера, тут же начиналась новая волна – с противоположной. Луна над всем этим висела огромная, оперная, готическая, к тому же, похожая на харч (сгусток) спинномозговой жидкости, подвисший на совершенно пустом, просто-таки опустошённом небе. Щель в тяжёлых шторах пропускала свет такой насыщенности и концентрации, что казалось: за окном – летний пляж.

За два дня до нового года
Паслен

Два августовских сна

В первом сне я ставил (экранизировал) водевили Чехова. В купейном вагоне – на каждый водевиль по одному купе, причём на дверках каждого из них висели названия пьес. Помню только одну – вместо «Медведя» висела надпись «Елдак», поскольку поезд, возможно, был казахский, алма-атинский. По крайней мере, так я себе объяснял это слово, казавшееся мне во сне крайне остроумным и смешным. Весь сон я вижу из прохода по коридора со стороны тамбура. В купе не попадаю.

Подтекст этого сна, возможно, связан с тем, что мой двоюродный дядя, Георгий Кобеливкер, работал на «Ленфильме» директором картин, среди которых и был (в том числе) легендарный «Медведь» с Михаилом Жаровым, чем в детстве мне нужно было гордиться.

( Collapse )