К западу от Гринвича достаточно прохладно. Днем было + 17, вечером + 15; мы объезжали с Юрой окресности (Порт де Ларрос, Аркашон, Пила) и сначала даже думали искупаться в заливе; хотя на Дюне и ходили босиком, песок нагретый, купаться не решились.
К Бордо я подъезжал уже в полной темноте, хотя даже она, скрадывающая, не могла скрыть красоты ажурного перекрытия бордоского вокзала, который я сильно люблю и с которым у меня, оказывается, связана масса воспоминаний.
Вообще-то, в Бордо я уже третий раз, поскольку здесь живут мои замечательные друзья Эля и Юра; трижды, в разные периоды своей жизни, я приезжаю сюда, будто бы подвести какой-то промежуточный итог, начинающийся под сколь мощной, столь и невесомой крышей, с огромными часами в торце.
С прошлого раза, когда мы проводили в Бордо "первый международный съезд ЖЖ-стов" и Курицын, вдохновлённый Аквитанией, написал роман "Месяц Аркашон", Эля и Юра успели поменять место дислокации внутри города. Купили дом и переехали из пригорода в двухэтажный район на юго-востоке города, недалеко от бульваров и вокзала.
В отличие от дома, друзья мои совсем не изменились. Устроили мне душевную встречу и прекрасное застолье на веранде с барбекю и вином.
Дом их, на ремонт и перестройку которого потрачена сумма, соизмеримая со стоимостью самого строения, устроен достаточно интересно - со стороны улицы это глухая стена, состоящая из тесно прижавшихся друг к другу домов, ни щелочки, ни тени, ни звука.
Большая часть Бордо состоит из таких спящих улиц, заставленных припаркованными автомобилями.
Юра говорит, что выбрал это место из-за названия улицы - rue Sau ternes,в которое тут же влюбился.
Попадая в прихожую, ты видишь лабиринт старинных комнат (дому около двух сотен лет) и лестницу вниз, но не в подвал, а на первый французский этаж, откуда, минуя зал и комнаты слева, проходишь к веранде и небольшому саду с деревьями и кустарником. Газоном, наконец.
То есть, часть дома, выходящая в город намного выше части с тыла. Перепад, незаметный со стороны.
Палисад заканчивается стайкой-сарайкой, спиной подпирающей казарму иностранного легиона.
На стиль и на образ жизни тутошнего населения это соседство никак не влияет.
Пока Элина была на работе, мы с Юрой решили немного прогуляться. Прошли до вокзала и сели в пригородный поезд, но сошли не в Аркашоне, как я думал, а на две станции раньше.
Юра решил мне показать "Дом устриц", предсказанный Курицыным в его незабвенном романе.
Только Слава написал, что в Аркашоне поставят памятник, посвящённый устрицам, а возле Аркашона построили музей, рассказывающий и показывающий то, как устриц выводят, разводят и используют. С экскурсами в технологию, историю и экологию.
Музей находится в местечке Port de Larros, деревне, больше похоже на приморский колхоз, где в бухте на отмели стоят накренившись, яхты. Где вместо домов - "гаражи для плавсредств". А вместо моря, в данный момент, топкая отмель, похожая на поля для выращивания риса, хотя, на самом деле, здесь выращивают устриц (процесс занимает чуть больше двух лет, отличаясь методичностью и технологией, изобретённой ещё в XIX веке; будет время, расскажу, если кому интересно).
Только возле вокзала, где за железнодорожным полотном, всё-таки, теснятся жилые кварталы, старики под деревянным навесом играют в петанк, что, собственно, и сближает колхоз с настоящим городом.
Ну, может быть, ещё и лавки, торгующие морскими гадами, да рестораны, где эти самые гады превращаются в изысканные деликатесы.
Потом мы снова сели в набежавший поезд и уже через десять минут были в Аркашоне, в котором я не был восемь лет. И, как пишут в романах, "воспоминания нахлынули на него".
Но, славабо, не утопили, так как очень скоро мы сели с Юрой на автобус и поехали к Дюне, про которую мне хочется рассказать особо.
Тем более, что я и Зине пообещал показать небольшой фоторепортаж. Но он будет завтра: очень уж спать хочется.
