Говори со мной говори, посмотри на меня посмотри; говорить это значит смотреть; мягко стелет осенняя смерть
"Настурции в голубой вазе" (18790 из частной коллекции стоят в окружении пустоты, почти полного отсутствия фона; они практически не отражаются в лаковой поверхности стола, по крайней мере, не должны отображаться; ваза отражается, а цветы-василиски нет. Не васильки, но взгляды василисков, тянущих свои ресницы-щупальца к зрителю, на зрителя. Даже подпись художника в нижнем правом углу торопится смыться куда-то в сторону, за раму. Оранжевое приковывает, но не опаляет, слишком уж много забирает молочно-ватный, виноватый фон - ведь даже сплошная стеклянная ваза не выдерживает его натиска и напора, становится прозрачной и, словно бы, склеенной из фрагментов. И даже острый край стола, о которой в другой ситуации можно было бы порезаться, сворачивается, точно белок и сочится морковным соком, капающим куда-то туда, в невидимое.
