Недостаточность метода Хамдамова становится особенно очевидной на фоне работ Германа-старшего, с которым его только и нужно сравнивать.
Герман делает инвайромент (тотальную инсталляцию), пытающуюся подменить, заменить реальность, продолжая тотальность конструкции и кинематографическими средствами (оператор, склейки, все дела); из-за чего его повествовательная ткань течёт мимо зрителя практически без каких бы то ни было запруд.
Хамдамов делает ленты с помощью каскада придумок, чреда которых призвана вырвать зрителя из рук реальности. Вот они и сходятся как интенсивный и экстенсивный способы ведения хозяйства.
Конечно, каскад придумок кажется круче, ведь нужно наткать затейливых кружев на всё время экранного действия; Хамдамов выглядит Пенелопой, каждый стежок которой, ни слова в простоте, украшен драгоценными камнями, сюрреалистическими коллажами в параджановском духе; тогда как Герман - Улисс, раздвигающий пространство, создающий из этого раздвига и взвихренных турбулентностей особенный хронотоп.
Герман делает звучащим целое, тогда как Хамдамов вязнет в частностях, организуя клубение воздуха вокруг отдельных штучек, в то время как вся прочая территория, вне фенечек и раскрашенного аттракционами курсора, выглядит мёртвой. Стоячей водой.
Разница между Хамдамовым и Германом - аргумент в пользу спора об интонации текста, которая вряд ли может оказаться важнее сопромата, рассчитывающего внутреннюю жизнь всей конструкции.
