Невысокая температура в коктейле со снотворным даёт состояние, похожее на влияние марихуаны. Возникает некий разрыв между внутренним и внешним, между словом и делом, между мыслями (рассыпающимися на буквы как старая жевательная резинка) и жестами. Как если кабина управления разрушена и сигналы подаются в салон организма из разных центров.
Помню, в Амстике, косяк сделал из меня медленное море. Глаза-бойницы стали работать как видеокамера, любой поворот головы давал рапид и размывание. Прежде чем сделать любое дивжение (руку поднять), ты много думал об этом и произносил всякие ритуальные заклинания. Время расслоилось, ты чувствуешь эти потоки, которые доносят до тебя жутко обострившиеся запахи и звуки (так, например, мне стало казаться, что из каждой амстердамской подворотни на полной мощи транслируют Аллу Пугачёву). Ну и ещё на измену садишься, как проклятый.
От температуры (сижу в наушниках, хорошую музыку слушаю) я на измену не сажусь. Тут и начинаются различия. Наркотическое опьяние бесконечное и ты находишься внутри него как маковоё зёрнышко. Можно даже забыть, что ты его минуешь. Болезнь (простуда) хороша тем, что имеет чёткие границы, можно отдохнуть, перевести дыхание. Остановка в пути.
И ещё. Температура не влияет на моё творческое начало, а вот нароктическое опъянение показалось мне дико нетворческим (ничего не хочешь, принадлежишь не себе, но опьянению), поэтому одного раза мне хватило.
А вот небольшая температура, всё ж таки, дело приятное и душеполезное.
