И танец не воспоминаний - живых теней
"Две вазы с хризантемами" (1888) из частной коллекции предлагают задуматься: какая из двух композиций главная, какая второстепенная? Какая из них копия, какая отражение? Какой букет - эйдический прообраз, какой - его материальная проекция? Они ведь достаточно схожи, но вряд ли симметричны. Зато пушисты и мягки -причём не только сами цветы, букеты как некая цельность, состоящая из отдельных меховых бутонов, но мягки и пушисты вазы и вода в них, полукружье стола, накрытого скатертью. И даже полукруглый мир вокруг, похожий на мякоть внутрненностей картин Ротко, тоже переливается сладкоголосой мягкостью некоего нечёткого предела. Ренуаровский штрих, околдованный (оркестрованный) золотисто-медовым светом, насыщенный, динамичный, но, одновременно, шелковисто-раскладистый, раскладывающийся на гамму полутонов и оттенков веером Жанны Самари, каждый из стяжков-штрихов, оказывается самодостаточным, вполне осязаемым микромиром, из-за чего вселенная начинает подтекать, а, позже, и вовсе отекать точно свеча, плыть куда-то в бок. Что, между прочим (я траекторию движения имею ввиду), является косвенным признаком самодостаточности.
