А мост широкий, что проспект, белый низ, бездонный верх, толпы-толпы, ведь день теплый, все буквально повылезали на улицу, не только приезжие и гости столицы, но и сами москвачи судьбоносные. Москва редко бывает такой прекрасной, привлекательной - или поздно вечером, когда мало что видно или же вот в бабье лето, когда она, золотой серединой, плывёт в бальзаме позднего лета, опусташённая отгремевшей жарой. Как если сонмы невидимых и невесомых, выгорели или куда-то умчались, вдруг становится просторно и спокойно так, словно бы это не день, а длинное стихотворение с правильно расставленными знаками препинания. Кстати, работы Слюсарева, как раз, и делаются с точки зрения ангела, слышащего наши мысли, с точки зрения ангела из Вендеровского фильма, ангела, разговаривающего строчками Рильке на задворках странствующего цирка. А все фотографируют на мосту и мост и окрестности, обнимаются, радутся жизни, говорят на иных наречиях. И тут я вижу, что мост продолжили, но спускаюсь на Арт-стрелку, которая сама по себе - тоже остров внутри острова, особое пространство. Галерея "Глаз" оказывается самой видной, систематизированной, внутри работы Слюсаревские, все сплошь "Без названия" и сам Слюсарев, окружённый толпой почитателей. Оказывается, я видел Слюсарева и раньше, узнал его не только по аватаре в ЖЖ, но я видел как он ходит по городу и щёлкает пустоту, что сгущается рядом с местами обитания людей. ТО есть, я видел какого-то мужичика с фотиком, а пришёл на выставку и понял, что это - Слюсарев.
На несколько раз обхожу небольшую выставку, выхожу во двор, где тусуется тусовка, живописно-неживописная богемка с обязательно пьяным Епихиным, похожим на попа-расстригу, в придачу. Снова забираюсь на мост, который, с одной стороны, лишает остров однозначной островной природы, но, с другой, подчёркивает же, что это, да, остров. Раз есть мост, значит должен быть остров, не так ли? Мост воткнут поверх существовавшего на острове укоренённого во времени ландшафта, состоящего сплошь из хозяйственных, вспомогательных построек, которые есть, стоят и сейчас. В пространстве прорубили незримый тоннель для моста, а всё вокруг осталось неизменным, да только мост нарушил привычное соотношение сил, из-за чего сейчас он окружен необустроенной зоной отчуждения - совсем как какое-нибудь железнодорожное полотно.
На деле же произошла странная и важная вещь - прорубив окно на остров, архитектура изменила привычный расклад сил, традиционные пешеходные маршруты. Нам подарили не только массу дополнительных видов, в том числе и на Якиманку со стороны другого берега, но не так как раньше, глаза в глаза, а сверху, из-за чего по новой заиграли промышленные, празднично раскрашенные здания, раньше заслонённые застройкой и выглядывавшие каким-нибудь Арлекином. И сам остров этот и сама Якиманка всё время казались мне каким-то правильным захолустьем, ведь в Москве всё захолустье, что находится далеко от метро, особенно в центре, где палимпсест особенно насыщен и разнообразен: кадры сменяются со скоростью нескольких в секунду. А в Якиманке была важной глухота задника - то ли из-за того, что дальше река, не пройдёшь, то ли из-за чудовищного нагромождения опасных перекрёстков, или же из-за воспоминаний, не знаю, ну вот такой кусочек островного сознания, тем более. что в Москве уже почти не осталось таких вот островов, плавающих внутри океана большого города, город словно бы встал на самокат и очень быстро едет, не замечали?
А теперь Якиманку, из-за этого моста словно бы присоединили к остальному городу, пришили белыми нитками, из-за чего старые маршруты кажутся теперь нарочитыми, избыточными и такими же искусственными как вот этот новый маршрут - ну это потому что всё новое всегда кажется искусственным, пока приживается. Пока не приживётся. Хотя, несмотря на мост никакая из станций метро ближе к этому месту не стала, но, тем не менее, появилась странная тяжесть ощущения смещения центра. Тем более, что мост заканчивается ровно в том месте, где раньше стоял квартал галерей. Ты спускаешься ровно к тому месту, на котором прыгал, первый раз, голый Кулик, удерживаемый на цепи Бренером, после чего улица эта, вид этот на набережную и изгибающийся водопроводным изгибом поворот шоссе отныне всегда воспринимается словно бы изнутри видеозаписи, на которой голый Кулик скачет в чёрно-белой реальности остановленного момента, придерживаемой на цепи Бренером. И где тот Бренер? И где тот Кулик? И где та Москва? Где галерея Гельмана со стеклянным столом в подсобке, за которым я первый раз разговаривал с Маратом. Где мастерские Юхананова, где шкаф с видеокассетами и танины костюмы к "Саду", сожженные самой Татьяной в припадке сумасшествия? А где "ТВ-галерея", наконец? Только галерея наивного искусства "Дар" осталась неизменной, хотя и в другом месте.
Теперь на месте художественного сквота, квартала, деревни вырыт круглый котлован с выразительными краями. Слюсареву он бы понравился.
