Разбудил Шура Мирнов, был такой однокурсник, друг по абитуре. Не видились лет двадцать (цифры, на самом деле, страшные). Мент. Подполковник. Командировки в горячие точки. Закончил тут какую-то академию. Нашел ведь. Потянулся. Говорит: думал не придёшь, вы москвичи такие. Я ответил: просто я москвич недавно. Хотя если бы думал, что не приду, не позвонил, так ведь? Взрослый дядька со следами боевой жизни (начал лысеть, шрамы). Пришел ужа датый. Я говорю, давай зайдем, кофе выпьем. Кофе не захотел, нужна водка. Зашли в кафе, взял 0,5. А я кофе без кофеина. Короче, классическая мизансцена, тебе и мне неудобно. Тем более, что некогда: с врачом договорился о визите, извини, говорю, не больше, чем полчаса. Оставил его в кафе с половиной бутылки. Его выбор, а все равно - кошки на душе.
До этого встретились с Джоном, неделю или две назад, школьным самым близким другом, первым нашим, закинутым на разведку в Москву, специально приезжал к нему на свадебку. А у Шуры и вовсе был свидетелем. С Джоном сходили в ресторан, хорошо посидели, но не перезваниваем, ни он, ни я. А когда у Глеба вышел роман и мы его отмечали в "Ад маргенуме" (Иванов и Котомин снова вернулись в свой подвал на Новокузнецкой) я взял с собой Гурова. Мой однополчанин, 15 лет в Лондоне, парикмахерская "Том энд Гай" в Столешникове, друг юности, друзья детства. Вдруг вот так, хороводом. Отпустить меня не хочет родина моя. Жить, разбрасывая свои автопортреты, понимая, что от тебя ждут люди и понимая, что ты не можешь этого им дать.
А потом поехал к Оле, у которой врач. Оказалось, только что из Челябы с юбилея первой школы (местный аналог Царскосельского Лицея), вот только что. Даже первый снег застал. Он меня обследует, а говорим про Челябинск. Жизнь в столице соткана из паутинки скорбного бесчувствия. Ты в коконе своей жизни, ближайшего окружения, а на все остальное просто не хватает сил, времени. Раньше хватало. Раньше и деревья были большие. Зеленые. А сейчас листья летят вниз, певчие и неперелетные птицы. Всё остальное (все остальные) восприимаются в режиме сна. В режиме ЖЖ - только когда надо и сколько тебе надо. Но находятся смельчаки, которые выбивают из седла, прорывают пелену. Удивляешься и им и самому себе. Задумываешься. Смотришь на себя со стороны (гороскоп мне сегодня так и говорил, что, мол, появится такая возможность посмотреть на себя со стороны). Врач, верящий в переселение душ (а что он не человек, что ли?!), рассказывающий о случаях шизофренической раздвоенности среди выпускников Царскосельского Лицея.
Домой пришел, усталый, лёг спать. Разбудил Новичков, который тоже из Челябы прилетел. Говорит: хорошо там. Очень тихо. Мол, если любишь тихую жизнь - самое то. Я вот люблю, а уехал. Не знаю ещё почему и зачем. Вот и врач говорит, что не всё мы можем понять, осознать своими чел мозгами. Нам кажется, что понимаем, а все ширше. Потом Наташка Смирнова позвонила, роман написала. Звала завтра Курицына смотреть и слушать. Решил не идти, что я его не видел что ли, не слушал?! В субботу сидели с Пирогах вчетвером с Инной и Шабуровым, потом квартетом пошли к Бергеру на презентацию на "Улицу ОГИ". Презентовали книжку Ксении Агалли, прекрасная Ксения (только ББ ее другим именем называл почему-то), прекрасная книга, хорошо посидели, правда Шабуров был невыносим, потом, на улице мы с ним громко ссорились, а Инна нас разнимала. Потом звонила, извинялась, переживала типа. Но это уже не Челябинск (отчасти), это уже Ебург, и хотя Урал, но совсем иная история. Двоюродности моей и заочности. Ну да ладно.
Просто плотность вот таких камбеков, внезапно вскипающая посреди осени, словно готовит что-то... к чему-то...задает неслышные вопросы. С такой настойчивостью. Вот и доктор тоже самое говорил. Говорит.
