Недавно вышёл в свет роман «Красная точка», в основе которого переживания подростка, взрослеющего на стыке 80-90-х годов в городе Чердачинск, под которым легко угадывается Челябинск.
Автор романа – писатель, публицист и критик Дмитрий Бавильский. Он уже давно живёт на два города – Челябинск и Москву. Карантин из-за коронавируса заставил его надолго задержаться в родном городе, зато в результате появилась книга, где каждый челябинец и вообще житель большого российского города найдёт немало знакомого – и уже ушедшего.
Потомки нам ещё позавидуют
Корреспондент «АиФ-Челябинс» Эльдар Гизатуллин:
- Это правда, что ты специально снял квартиру в Челябинске, чтобы написать роман о городе? Где сидел и писал?
– Давай объясним всем, что предисловием к роману «Красная точка» редактор Юлия Селиванова из издательства «Эксмо» использовала рассказ «Пока все дома». В нем я рассказываю как пишу «книгу жизни», из-за чего снимаю квартиру в квартале, где прошло мое школьное детство. В той самой «Коробке № 2», ну, или же «втором микрорайоне» Северо-Запада на задах кинотеатра «Победа», где происходят основные события этой книги.
Смысл этого рассказа в том, что художественная литература резко отличается от жизни, которую описывает. И уж точно не равна ей, так как растет из суммы самых разных источников, среди которых бесполезно искать прототипы.
Это не все понимают, поэтому предисловие должно объяснить, что красивая ложь – одна из важнейших добродетелей словесности. В реальности никакой творческой квартиры не существовало, я писал эту книгу, впрочем, как и все остальные свои тексты, в родительском доме на АМЗ.
- Ты сказал, что плюсы от коронавируса в том, что удалось много написать и уйти от суеты. Другие говорят, что в результате карантина даже многие пенсионеры больше стали вовлечены в Интернет. А может ли коронавирус вдохновить на роман?
– Так получилось, что в феврале я начал писать роман о современном подвиде любви в интернете, когда начали приходить первые вести о наступлении пандемии. Я описывал историю, возникшую на сайте знакомств и мне, для завязки сюжета, не хватало каких-то элементов. Но когда все медиа заполнили сообщения о «коварном вирусе», пазл сложился. Коронавирус может вдохновить не только на роман, но и, например, на коронанарратив, как я назвал свои эссе об жизни внутри эпидемии. Их журнал «Новый мир» опубликовал уже в майском и в июньском номерах: в них, помимо прочего, есть и зерна моей будущей книги.
Этот год вышел весьма продуктивным и мне вообще кажется, что потомки будут еще нам завидовать за этот абсолютный сбой матрицы. Сложно вспомнить когда в мирной, повседневной жизни форматы смешивались до неузнаваемости, а привычные стандарты отменялись, сужаясь до самого необходимого. Современная цивилизация настолько застоялась в заштампованности общественной жизни и процессов личного существования (например, почему отпуск это только две недели?), что любой сбой привычного ритма очень нам всем на пользу и к лицу.
- Возвращаясь к «Красной точке», в одном из отзывов написано, что в романе нет ностальгии по прошлым годам. Но разве такое возможно в книге о детстве и юности?
– Все зависит от целей и задач, стоящих перед автором. Рецензии говорят, что «Красная точка» напоминает машину времени, способную перенести читателя в последние годы застоя.
Однако, я переношу читателя в советское прошлое не для того, чтобы смаковать эпоху когда все деревья были большими, но чтобы объяснить откуда растут истоки нынешнего ада. И как мы оказались в том месте, где мы теперь живем.
Для меня «Красная точка» – жест не только эстетический, но и политический, написанный о злобе сегодняшнего дня. Думаю, это понятно любому, кто оценит финальный сеанс столоверчения, на котором Вася Бочков пытается вызвать дух невинноубиенной Галины Старовойтовой. Уроженки нашего города, между прочим. В этой книге я не ностальгировал, но пытался показать, что Советский Союз был тюрьмой и чудовищным местом, непригодным для полноценной жизни.
- Главного героя зовут Вася Бочков. Что-то зашифровано в этом имени?
– Так звали моего деда, Василия Арсеньевича Бочкова. Он олицетворяет для меня хтонь урочища Селябы, про который, между прочим, я опубликовал уже пятую книгу. Правда, в них Челябинск прикрыт псевдонимом Чердачинск, но это тоже сделано только для того, чтобы попытаться развести правду и вымысел.
- В романе ты упоминаешь «русских демонов» - что это для тебя такое?
– Это, прежде всего, демоны саморазрушения, не позволяющие нашей стране отстроить стабильную и сытую жизнь: каждая власть начинает с реформ, отменяющих предыдущие правила жизни. Демоны мешают нам даже в самые «тучные годы» накопить подкожный жир, наесться вдоволь и перестать беспокоиться о завтрашнем дне.
Именно поэтому, в самом начале «Красной точки» дед Савелий, под именем которого я вывел другого своего деда – Фавелия Сендеровича, поет популярную русскую народную песню, фиксирующую в себе тягу к гибельной нестабильности: «А мы просо сеяли, сеяли…. А мы просо вытопчем, вытопчем…»
- Реален ли эпизод с сочинением о впечатлениях о церкви во Львове, который раскритиковала учительница?
– Это хороший вопрос, Эльдар, на примере которого можно показать как складывается романное пространство. Первая часть его совершенно правдива, потому что я именно на экскурсии в барочной церкви святого Андрея обнаружил, что не вижу росписей на потолке и, следовательно, близорук. Соседка дала мне очки, я увидел фрески и понял, что мне нужно исправить зрение – с помощью «красной точки»: окулист посоветовала наклеить ее на стекло и тренироваться. Речь здесь идет о перемене оптики, позволяющей увидеть то, что раньше не замечалось. Повседневность лишена глобальных событий и инфоповодов, поэтому, как правило, и ускользает от описаний. «Воздух эпохи» всегда незаметен, пока не исчезнет и не забудется окончательно. В «Красной точке» я решил сделать его видимым через вязь деталей и ритуалов, привычных советскому человеку.
- У тебя в романе приведено много городских легенд – о бочках с квасом, о жвачке из хранилищ ЦРУ. Для тебя такие легенды – часть прошлого или нечто большее? Ведь подобные легенды возникали и на Западе.
– Мне хотелось показать замкнутый мир, в котором люди лишены нормальной информации. Поэтому ночами они слушают вражьи голоса по радио (вот как мы сейчас не вылезаем из ютьюба), а днем рассказывали друг другу гомерические какие-то сплетни. Проверить их было негде, из-за чего сознание советских людей становилось все более и более своеобразным и, что ли, родственным.
Все ведь жили в едином информационном поле: были одинаково неосведомлены обо всем, что творится в мире, читали одни и те же книги, смотрели одинаковые фильмы, а телеканалов было два и большей частью они пересекались. Правда, на второй кнопке была врезка местного «Восьмого канала» с бессменной Ишуковой, рассказывающей прогнозы погоды, а также передачами «Подросток в трудной ситуации» и «Если прозвучит тревога».
В перестройку к ним добавился «Эфир-2», в котором не только показывали первые боевики и западные киношлягеры, но, например, можно было заказать песню в память недавно скончавшегося родственника. И ведь все это было относительно недавно. Но ушло как под воду и ушло безвозвратно. Поэтому первые года три я собирал «городские легенды» и бытовые детали, о которых теперь никто и не знает уже. Попытайся вспомнить, к примеру, неповторимый аромат, стоявший в овощных магазинах застойной поры, где земля корнеплодов смешивалась с рассолом квашенных соленьев, хранившихся и продававшихся прямо из ванн, за середины закрытых щитами из оргстекла.
- Почему для второй книги ты выбрал именно Италию? Ведь об этой стране написано уже очень много – и дневников, и книг путешествий.
– С одной стороны, это уже второй мой итальянский травелог с обязательными описанием достопримечательностей (первой был «Музей воды», полностью посвященный Венеции), но, с другой, этот текст выдержан в модном и актуальном ныне жанре «автофикшн», когда важнее не куда человек едет, но важно кто едет.
Эта книга о себе, о письме на разные темы, обобщенные образом и картинами Италии, которые, вроде бы, все знают и поэтому можно сэкономить на объяснении правил игры, а сразу же начинать с «путешествия мысли».
То, что об Италии много писали – не минус, но плюс, так как позволяет вывернуться так, чтобы написать о месте, знакомом для всех, не стереотипно, но именно что по-своему. Не зря на обложке «Желания быть городом», эффектно изданного «НЛО», есть подзаголовок: «Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и 35 городах».
Он объясняет, что эта книга о современном восприятии Италии как части актуального мира. В каком-то смысле, это ментальный портрет нынешней эпохи.
Я перемещался по шести итальянским областям около двух осенних месяцев и, естественно, вел в Фейсбуке дневник путешествий. Его заметила Галина Ельшевская, редактор издательства «НЛО» и предложила сделать из разрозненных заметок цельную книгу, так как френды крайне внимательно следили за моими перемещениями в реальном времени и откликов было много. Как ты, Эльдар, думаешь, что поражало самых первых читателей итальянских записок больше всего? Пинакотеки Ломбардии, фрески Тосканы, горные перевалы Умбрии и Марке?
То, что я езжу больше тех самых пресловутых двух недель, к которым все привыкли как к оптимальной форме отпуска. В личных сообщениях меня даже спрашивали – не эмигрировал ли?
Вот поэтому режим самоизоляции выпал нам, замурованным в конвейерные стандарты, как нельзя кстати. Только б, конечно, не умирал никто. А то очень уж большой ценой дается нам ощущение этой внутренней свободы, свалившейся без предупреждения.
Первопубликация тут: https://chel.aif.ru/society/krasnaya_tochka_detstva_o_sovetskom_proshlom_mozhno_pisat_bez_nostalgii?fbclid=IwAR0KTlbUlOGZxdRvtWTnHGMlThrWOwnAIvxk3-9d5tikLlBqkSmEGCuGVt8
Игорь Гулин "Красная точка" Дмитрия Бавильского" ("Коммерсант/Weekend", 25.09. 2020): https://paslen.livejournal.com/2503480.html
Лидия Маслова "Под сенью девушек в подъезде"("Известия", 26.07.2020): https://paslen.livejournal.com/2484623.html
Андрей Левкин о моей "Красной точке" на сайте post(non)fiction: : https://paslen.livejournal.com/2339007.html
