Июнь похож на конечную остановку общественного транспорта – доехал на троллейбусе, вышел в нечисто поле у городских границ, плавно переходящих в область, задохнулся пустотой, чуть позже заполняющейся запахами полыни и мускусом зрелого бурьяна.
Ну, а пока здесь голо, из-за чего и кажется, что поезд дальше не идет, так как мир закончился: остальное пока не дорисовано и находится в стадии становления.
С другой стороны, мир всегда находится в становлении и изменении, внутри него, конечно, есть зоны остановок и мерцания на острие иглы (рождественские и майские каникулы, а теперь вот станции внутри карантина, растягивающегося ещё и за счет долготы дня, выпавшей на самые растянутые заборы суток этого года), но естественное его состояние ровно наоборот заставляет меняться картинку едва ли не каждую минуту (вот как фасад собора в Руане, изображённый Моне в состоянии неостановимых подтеков), делая дневник самой органичной формой фиксации.
Причём не только литературной.
После первой декады июня окоём отмирает и начинает впутываться в затейливые шашни со среднеазиатскими температурами, пережить которые – отдельное путешествие внутрь.
Поразительно, что если на Южном Урале май оказался ранним (условно назовём его стокгольмским, вспомнив первые главы «Малыша и Карлсона»), принявшим на себя удары преждевременного цветения с ускорением, поражающем мое воображение, не сильно тренированное сельскохозяйственными работами, то в Москве мая практически не было.
На его месте оказались дожди и пасмурное отсутствие воли к жизни, словно бы специально затеянной для того, чтобы показать разницу между модерном в провинции и пост-постмодерном в столицах.
Словно бы специально придуманной для наглядной демонстрации «природы сознательной» и вменяемой, а также «природы заблудшей» и заплутавшей, так как ливневые потоки, затопившие Москву и Подмосковье до состояния интернет-мемов, есть, на самом деле, те самые первородные снегопады, которые промахнулись мимо первопрестольной зимой, стоявшей с ноября по апрель без единого сугроба.
Теперь же, наконец, осадки, заплутавшие по дороге к средней полосе России где-то в Атлантике, вывалились со всей своей среднерусской охоткой так, что мало не покажется. Не показалось.
Затяжные ливни еще сохранились (хотя не на Урале), а вот метели уничтожены как класс, жанр и вид концентрации осадков – давно их не было, чуть ли не с детства, когда все по настоящему (в том числе и морозы), беспросветно долго и крайне насыщенно – до перехода околотка в иное какое-то нарративное состояние.
Вот как в стихах Блока, например, или в прозе Пушкина.
Реально ведь ушедшая натура.
Мой коронанарратив, семь постов назад, начинался с утверждения о том, что эпидемия covid-19 началась в Москве как раз из-за отсутствия снега, то есть, в момент, когда развитие отклонилось от своей привычной траектории куда-то в бок, из-за чего в щель между «нормой» и «вариантом» полезла всякая нечисть.
Это позволяет мне смотреть в будущее с налетом наивного оптимизма – раз дожди вернули в мае и в июне долг сполна, отодвинув былинным размахом наступление тепла, согласно календарному расписанию (Челябинск уже практически выполнил свою программу «входной группы», сжав ее до состояния клиповой нарезки, тогда как Москва еще только-только начала задумываться о либерализации первоочередных кленов и тополей, фиксируя все нарастающее отставание от региональной повестки из-за отсутствия сирени во «время сирени» и вопиющее запаздывание пионов, которым солнечные потоки на Южном Урале задали такой разворот, что даже просто посмотреть на них на уличном кусте уже само по себе любо-дорого), значит, задолженность смыта, а вирусность очищена от потенциальных носителей.
Щель
Но тут умер «писатель-сатирик» Трушкин, а другой смешной писатель указов Собянин пошел против самого себя, укоротив время самоукорота едва ли не на целую июньскую декаду (к параду на Красной площади и глупому голосованию по не менее глупым
Будет то, что будет и впереди сплошная неизвестность.
Щель, из которой полез коронавирус, может, и схлопнулась, но, скорее всего, перешла она в иную плоскость – рассинхронизировав «центр» и «метрополии», до этого всегда шедшие в погодной связке-привязке.
Так как я с раннего детства знал правило двух-пяти дней - ведь после того, как всё случится в Москве, эта же самая погода идет к нам, за Рифейские горы.
В некоторые моменты почти сразу, в другие - чуть подольше, но обычно меньше недели.
Удобно: можно ориентироваться на московские новости как на прогноз, который оказывается честнее прогноза, поскольку заранее начинает сбываться, хотя и на расстоянии, а тут щель, понимаешь.
Не Уральские горы, задерживающие циклоны и антициклоны последние полсотни лет буквально на моих глазах, но метафизические расхождения между агрегатными состояниями, пустившимися вразнобой и мне теперь даже странно представить, какие у этого отрыва и ползучей
Июнь из-за этого вытягивается не только по горизонтали (нынешние дни начинаются ещё до рассвета в половине пятого и птицы щебечут уже в три, а закаты запаздывают, словно бы забывая закатиться), но и по вертикали, варварски захватывая все новые и новые
Буйство стихий нам заменил инцидент с буяном Михаилом Ефремовым, на глазах всей страны сменившем амплуа в режиме реального времени – с комика на трагедию в прямом эфире, а такое мало кому удавалось: тут не только талант нужен (у кого его нет), но и судьба соответствующая.
Мама рассказывает, что вышла вчера у стихийного рыночка на Доватора, чтобы первой земляники купить, а бабки с пучками редиски обсуждают промилле и кокаиновый след.
Тяжела и неподъёмна любовь народная, пристальная и пристрастная как хроническая болезнь.
Сель
Тогда как болезнь оказалась не процессом, но состоянием, причем для большинства, славабогу, нефокусируемым.
Так бывает с бедой (потерей, недайбог, или, да, с болезнью), словно бы отгораживающей восприятие (и нас, вместе с восприятием – нас, забранных восприятием и, что ли, упакованным им) от окружающих людей прозрачной пленкой или стеклом – ведь как это они могут жить как ни в чем не бывало, когда у меня тут такое!
А в этом году выходит, что у всего мира такое и вся цивилизация забрана да упакована.
Такое-сякое, немазано-сухое, вроде родимого пятна на половину лица, которое носишь, даже если не хочешь, ибо не снять.
Из-за всеобщей отстраненности пандемия начинает казаться игрой (перед лицом инопланетного или космического зрения?) – и вирус этот, и возвращение из карантина обратно в быт, когда время от времени забываешь (чем дальше в лес – тем чаще накрывает забывчивость) об этом пятне, про которое все и так знают, а вечно
О чем-то таком писал в предисловии к «Дому паука» Пол Боулз: «Не все опустошения, причиненные нашим безжалостным веком осязаемы. Неуловимые формы разрушения, затрагивающие лишь человеческий дух, внушают гораздо больший ужас…» (1981)Москву заливало весь май (бонус: зато в столице разыгралась
Некстати, но на Духов день (слово «рутина» сейчас мой макбук порывался исправить на «Путина») выпал очередной полюс жарищи (+32), на что мама радостно объявила (она-то считает, что старому человеку, подобно кошке, необходимо любить тепло, балующее пожилые косточки кратковременным комфортом, а вот мне как-то даже заранее нехорошо), что погода, стоящая в этот важный праздник, таким образом, закрепляется на ближайшие шесть недель, отчего радости от необходимости поливать помидорные кусты и грядки едва ли не два раза в день, не прибавилось.
Конечная остановка в первой половине июня – не подарок судьбы, но ощущение оставленности и одиночества, так как с первыми днями тепла градус индивидуализма в крови повышается вместе с частицами, ответственными за частную жизнь и самостояние, логически вытекающее из неё.
Сарафаны и платья из ситца (в рубчик) даже в обычные годы маркируют отдельность и нарастающую социальную дистанцию примерно так же, как купальные комплекты на пляже.
Что уж говорить тогда о нынешнем, особенном и пандемическом годе с его нервными пространственными хронотопами?
Здесь, в зависимости от настроения, погоды и новостей, главенствуют два подхода – или мир никогда не будет как прежде, ну, или, всё уже очень скоро забудется, схлынет, как с белых яблонь дым и мир понесётся дальше, как ни в чем не бывало, куда-то в даль светлую.
Сегодня прочитал, что выпускники 2020 получат свои аттестаты без экзаменов и эта мечта каждого двоечника и лоботряса, видимо, способна оправдать любые
Если бы меня избавили от унизительной сдачи химии и физики (а также алгебры, АЛГЕБРЫ!!!) я вырос бы иным человеком!
Сень
Вот и карантин, будь он ладен/неладен (может быть, за исключением поэта Пуханова, мало кто понимает как правильно к нему относиться), застав всех нас врасплох.
Эпидемия не тотальна, но въедлива и избирательна (пристрастна), непредсказуемо губительна.
Это не набор мероприятий и событий, но образ и способ жизни совсем рядом с опасностью, что и делает пандемию априори переходной, чем-то вроде коридорчика, а кому и тоннеля в будущее.
Отныне, что становится очевидным особенно в неолиберально окрашенные цвета нашего преждевременного лета, это не государственная, но, чаще всего, частная забота, в которой выигрывает тот, кто на подольше может в собственном углу схорониться.
Частный собственник, кулак и зажиточный гражданин, то есть, человек с деньгами, а не босяк без запасов, живущий на подножном корму: поденщина – это и есть «одна из форм повременной оплаты, производящейся за проработанный день, а не за сделанную работу»: на фоне всеобщего карантина, отстраивающего нам повременную отчужденность от привычного образа жизни, между прочим, звучит весьма своевременно и актуально.
Чем дольше прятался, тем больше шанс, что стороной обойдёт, словно в кои-то веки появляется возможность свою судьбу обмануть.
Не болезнь (пойди да пойми еще, есть она или нет), но именно что судьбу.
Опыт показывает, что «терки с судьбой» – жанр заведомо проигрышный, тогда как заочный и дистанцированный характер вируса внезапно расширяет палитру возможностей и как-то повышает собственные ставки.
Когда появляется шанс на победу, общий расклад начинает показываться совсем в другом свете. Утяжеление «удельного веса» опасности повышает ценность приза.
Главное, видимо, заболеть не забояться.
Критика погоды (1) или Корона самоизоляции. Дневник во время дождя: https://paslen.livejournal.com/2447137.html
Критика погоды (2). Коронавирус в роли искусства. Ворожба с помощью цитат из Шкловского и Агамбена: https://paslen.livejournal.com/2448098.html
Критика природы (3). Коронанарратив на пустом месте. Ворожба продолжается: https://paslen.livejournal.com/2449381.html
Критика погоды (4) и хроники послушания. Коронанарратив в действии и в бездействии: https://paslen.livejournal.com/2452084.html
Коронанарратив Улицы исцелимых или Критика погоды (5): тайные комнаты, иные голоса, чужие миры - https://paslen.livejournal.com/2453994.html
Коронарратив в развитии или критика погоды (6): Вынужденный простой или просто апрельский анахоресис? https://paslen.livejournal.com/2456952.html
Дивертисмент.Тропами изоизоляции. Пост-искусство быть свободным: https://paslen.livejournal.com/2457987.html
Коронанарратив или Критика погоды (7). История первых тюльпанов, сирени, больших и малых театров: https://paslen.livejournal.com/2465660.html
Критика погоды (8) Коронанарратив лета: Выживут только интроверты или Неуловимые формы разрушения: https://paslen.livejournal.com/2471125.html
Критика погоды (9). Коронанарратив эпохи конца пионов: https://paslen.livejournal.com/2473442.html
Ягоды начала ягодной поры. Теперь ждём цветочки. Юбилейный (10) коронанарратив и критика погоды: https://paslen.livejournal.com/2475160.html
