Волшебная гора устроена как Дом творчества широкого профиля (то есть, в широком смысле), который способен проявить творческое начало в любом, даже самом ограниченном [«немец»] человеке; то есть, поворотить глаза «внутрь».
Творчество, ведь, не есть производство ощутимого результата, но перестройка и изменение внутреннего ландшафта, отныне становящегося подконтрольным «лучу внимания».
Для того, чтобы ощутимый (материальный) результат имелся необходимо счастливое сочетание (целый букет) навыков и умений, владеть которым, впрочем, необязательно.
Тем более, что артефакт – чаще всего, шлак и замёршая бетонная болванка, лишь отсылающая к «голой процессуальности», которая и есть в искусстве самое важное и самое интересное [продуктивное; то, ради чего вся эта суета затевается, затевалась].
«Берггоф», принимающий все бытовые вопросы на себя, высвобождает временную энергию, чётко расчерченным расписанием понижая уровень внезапности и событий любого сорта.
Расписание – одно из важнейших свойств (орудий) местного быта-бытия, берущее в плен любого соприкоснувшегося тайной мечтой о свободе (причём, всех смыслов свободы – как свободы «от», так и свободы «к»), чтоб я так жил – с двойными завтраками, завёрнутый на балконе в одеяло верблюжьей шерсти.
Идеал комфортного существования, разгружающий и освобождающий сознание для рассматриваний и размышлений, истончающий, сводящий на нет грань между внутренним и внешним (как правило, замотанным, захламлённым – и, оттого, непрозрачным, утолщённым).
«Волшебная гора» и есть намеренно устроенный, весьма автономный и отгороженный хронотоп, внутри которого событийность понижается ниже самого нижнего «уровня моря» (Мёртвого?), из-за чего и становится возможным «расцвет искусства».
Так, между прочим, устроена физиология обычного творческого процесса – служенье муж не терпит суеты и для того, чтобы стали заметными (видными) ростки творческих усилий понижается, должна понижаться, ниже плинтуса, вся извне привнесённая часть жизни (вот почему многие не могут писать, творить в городе и едут «на дачу»: не столько за тишиной, сколько за бессобытийностью).
Завсегдатаи лечебницы, в основном, правда, понимают «творчество» как «любовь», заводят интриги и плетут романы: вначале шестой главы [да, я совсем незаметно для себя переполз в следующий том собрания сочинений] главврач Беренс сетует на то, что туберкулёз, де, способствует возгонке гормонального фона, из-за чего пациенты санатория, ударившись во все тяжкие (что выглядит особенно обострено на фоне приближенной «смертной перспективы»), превращают «Берггоф» едва ли не в бордель.
Любовь как творчество, как производное странного раскрепощения, «у бездны на краю», свойственно не туберкулёзу, но «попутным песням», т.е. всему местному высокогорному устройству – высотности, локальности, ограниченности, демонстративной и прилипчивой смертности, крылышкующей особенно эффектно на фоне отсутствующего быта; на фоне пониженной, если не отсутствующей событийности, когда малейшее движение души или тела возрастает до размеров Вавилонской шахты…
Дневник читателя. "Волшебная гора"-1: http://paslen.livejournal.com/1430751.html
Дневник читателя. "Волшебная гора"- 2: http://paslen.livejournal.com/1431520.html
Дневник читателя. "Волшебная гора"-3: http://paslen.livejournal.com/1432288.html
Дневник читателя. "Волшебная гора"-4: http://paslen.livejournal.com/1432919.html
Выписки из четвёртой главы "ВГ": http://paslen.livejournal.com/1432408.html#cutid1
