Каждый раз повторяю одно и то же: Брамс самый хамелеонистый композитор, как никто другой зависящий от уровня музыкантов и личных свойств, а так же от контекста.
Брамсовский скрипичный концерт для солиста с оркестром - одно из самых расхожих сочинений композитора-хамелеона, пожалуй, самый изменчивый его опус, сочетающий всевозрастающую эмоциональность с рассудочной мелодичностью (в наиболее "слезливой" и намеренно затянутой первой части, тянущей на отдельное сочинение, композитор, казалось бы, выложился на все 120% романтического пафоса, ан нет, наступает вторая, не менее чувственная часть) идеально ложащийся на любой исполнительский темперамент.
Грубо говоря, из этого ре мажора можно выжать максимум цыганщины, а можно всхлипывающей отчуждённости, кому что надо.
Французский скрипач Давид Грималь прекрасно вписался в исполнительскую манеру оркестра (после не очень удачного сотрудничества с предыдущей скрипичной солисткой на открытии фестиваля РНО в том же концертном зале, и это лишний раз подчёркивает связь между двумя последними концертами РНО в БЗК), уже немаловажно.
Следуя за Плетнёвым, Грималь давал дозированное [порционное] спокойствие и чёткость, слегка дистанцируясь от того, что играл, всем видом как бы говоря,
Рама в этом исполнении была важнее
Вход в начало второй части этого сочинения лишён смычковых и держится на роскошном соединении медных и деревянных духовых, которые Плетнёв смаковал "на язык, на вкус, на цвет", словно бы не желая с ними расставаться.
Холил и лелеял этот кусок, точно любимую игрушку, показывая залу музыкантов разными гранями звучания.
Можно согласиться с коллегой из СПб, заметившей, что духовые у РНО объёмнее и разнообразнее, а смычковые, порой, похожи на обёрточную бумагу, в которую заворачивают роскошный букет цветущих и благоухающих духовых.
Возможно, это концерт так был выстроен, что смычковые, отступая слегка назад (альты слышнее скрипок, виолончели слышнее и протяжнее альтов, а контрабасы нежнее и печальнее, чем все прочие), и прячась за другие группы словно бы обнажали безводный рельеф музыкального дна.
Хотя, с другой стороны, во втором отделении, сольными партиями в сюите из "Лебединого озера" именно первая скрипка, Алексей Бруни, народный РФ и концертмейстер оркестра, выдал наш ответ Грималю, ещё более точное (точнее некуда) попадание в романтический плетнёвский драйв.
Оно и понятно: родной оркестр, двадать лет вместе, понимание с полуслова, с полувзгляда...
...разговаривая про предыдущий концерт Musica Viva, мы споткнулись с Ильей Овчинниковым об умение дирижёра управлять не только оркестром, но и слушателями.
Де, не менее существенно направлять внимание зала в правильное русло с помощью разных хитростей - то ли точно выбранными и расставленными по очерёдности сочинениями, то ли чётко расставленными акцентами, то ли и тем, и другим, и третьим.
Насколько такое ремесло обязательно для того, чтобы концерт состоялся?
Скажем, Юровский демонстративно не замечает настроения и поведения публики, её [физиологических, по сути] запросов и что, влияет ли это на исполнение раритетных диковин?
С другой стороны, есть пример РНО и Плетнёва, играющих в этот раз репертуар, отдающий непросыхающей банальщиной.
Но, при этом, они же, как те самые иконописцы, находящие крылатую свободу внутри жёсткого канона, умудряются не только новое слово сказать, но и выстроить драматургию представления таким образом, чтобы сделать сообщение эффектным, многослойным, не лишённым многомысленности.
Примером такого дирижёрского сопромата кажется сопоставление Скрипичного концерта Брамса и, после антракта, симфонической сюиты Чайковского с весьма продолжительными скрипичными соло.
Их тончайшее выпиливание и выжигание Алексеем Бруни - сознательный, даже демонстраивный приём; другой же, такой же действенный - само это изобретение заново знакомой до последнего такта шлягерной музыки.
Таким образом, впечатление от брамсовского концерта уже к финальным овациям оказалось практически полностью смытым.
Забытым на всех уровнях.
Плетнёв устанавливает с Чайковским всё более и более тесную [едва ли не медиумную] связь, с каждым концертом достигая ещё большей степени близости, как внутренней, как бы изнутри говорящей, так и внешней.
Нынешнее исполнение балетной музыки (настолько масштабное, яркое и разнообразное, что никаких танцев и декораций не нужно было) вышло таким мощным и свежим, точно мы присутствовали на премьере, начавшей распирать стены отреставрированного концертного зала уже в увертюре.
РНО играл "Лебединое" так, как обычно играют Брукнера, то есть, монументально, барочно расширяясь, действительно, по-визионерски.
Превращая сказочную вампуку в логичную и связную историю преображения и преображённости; едва ли не религиозную по духу.
В мистерию.
Подобным, кстати, образом музыканты РНО исполнили "Манфреда" на открытии нынешнего сентябрьского фестиваля; получается, что и в прошлый раз широкоформатный и, точно в 3d оформленный Чайковский, прикрыл несостыковки в сотворчестве приглашённого солиста и самого оркестра.
Но важно не это, а, тогда и теперь, возникающие эмоциональные и психологические "русские горки", внезапно открывающиеся в хрестоматийной музыке.
То возносящие слушательское внимание (превращая его в едва ли не зрительское соучастие) вверх, то, со всей скоростью, обрушивающие его вниз.
И это какое-то очевидное чудо единения, о котором не стыдно писать в самых превосходных степенях.
Плетнёв виртуозно управляет и управляется психологией консерваторской публики (та, онемев от изумления, придавленная силой исполнения, забывает
Тщательная выделка ритмически обработанного и отработанного фона, раскладывается, как в рапиде, на замедленно снятые фазы движения или же язычки холодного синего пламени, подобно плющю обвивающего колонны лейтмотивов.
И, в конечном счёте, обращённые [обращаемые] в твердокаменную поступь (судьбы? рока? метаморфозы преображения?).
А ещё - сочетание ярких солнечных кусков с тёмными, мрачно звучащими по принципу тенебросо, контрастной светотени, дополнительно подчёркивающей свет и делающей тень ещё гуще и мрачнее.
Как на подмалёвке или на негативе.
Особенно эффектно эти приёмы вышли в финальном отрывке, где Плетнёв намеренно сместил фокус, как бы преувеличив второстепенные (орнаментальные) детали и слегка (совсем-совсем слегка) приглушив развитие главной ("танцевальной") темы.
Условно говоря, выведя на авансцену не этуалей, но кордебалет; тот самый хор, который в подлинной трагедии, если верить Бродскому, гибнет в первую очередь.
Но в этом "Лебедином озере" массовка не гибла, но, напротив, спасалась - невероятным духовным усилием, которое, вероятно, могло бы творить чудеса если бы музыка не заканчивалась с последним тактом, но продолжалась бы длиться хотя бы какое-то продолжительное время.
Ибо сила драматического звучания оказалась такова, что кожа затрепетала, точно замёрзнув, став из-за этого особенно чувствительной.
Тот самый случай, когда в венах стынет кровь, но не от ужаса стынет, а от мощи.
Точнее, не кровь стынет, но сами вены стынут, взяв на себя часть психологической вязи-изморози, из-за чего кровь в этих долгих тоннелях начинает казаться особенно горячей.
По крайней мере, горячее обычного; и тогда ты чувствуешь как она бежит по венам, едва ли не буквально отслеживая её по-ток...
Так бывает при сильной ране, несильной деформации или же перемене участи.
А ещё при скачке роста.
Точно это у тебя, у тебя самого начинают проклёвываться и расти крылья.
Чёткий, точный гроссмейстерский расчёт, выверенный до последней секунды и, к сожалению, быстротечный.
Публика, очнувшись и снова превратившись в толпу, стряхивает остатки видений, сломя голову, мчится в гардероб.
Точно каждая отвоёванная у очереди минута стоит целой маленькой жизни (просто какая-то премьер-министерская занятость, расписанность времени до предпоследней капли терпения), кажется, что ничего подобного здесь
Ибо ну невозможно же после такого исполнения делать вид, что в мире всё остаётся так же, как и раньше.
Концерт превращается в воспоминание, а затем в воспоминание о воспоминании; отзвучав, он рассеивается в низком московском дыму без следа (примерно как на этой сегодняшней фотографии, поставленной здесь для привлечения дополнительного внимания).
Преображение отменяется. Снова можно быть как раньше.
«БЗК» на Яндекс.Фотках
