Концерт в переполненном до самых верхов зале начали с мировой премьеры сочинения Феликса Кругликова "Траурная музыка" (обозначенная на сайте фестиваля как "Триумфальная музыка"): ведь концерт посвятили памяти жертв недавнего японского землетрясения.
"Траурная музыка" оказалась небольшой, вполне удобоваримой пьесой для струнных, начавшаяся с мощного виолончельного всхлипа, поддержанного неожиданно набухшими скрипками.
Густые смычковые деревья, окружённые густыми контрабасными тенями, как в арпеджио всё время рвались вверх, обрывались и снова начинали бег. Денис Фридман сказал о Малере, но правильнее было бы говорить о позднем Шостаковиче, снятом на удивление беззастенчиво (и, поэтому, и о Малере тоже).
Только поздние виолончельные и альтовые сочинения Шостаковича, символизирующие "одинокий голос человека" погружают нас в шахту лифта, несущегося вглубь интровертной воронки, тогда как у Кругликова воронка вышла экстравертная, расплескивающая густое, пастозное звучание (на которое демонически однообразный Гергиев большой мастер) по всей плоскости концертного зала, кажущегося с галёрки неопознанным хромающим объектом, припадающим на обе ноги.
В зале было невероятно душно, из-за чего амфитеатры шелестели программками, точно на зрительские ряды опустились стада белых бабочек.
После небольшого перерыва деловито приступили к "Реквиему".
Несмотря на то, что в составе солистов была Ольга Бородина и Сергей Семишкур, запомнившийся мне по прошлогоднему концертному исполнению "Троянцев" (хотя тогда он болел и был не совсем в форме, но, тем не менее, запомнился) исполнение вышло рядовым, ничем особенно не выделяющемся.
Гергиев идеально освоил технику рамплиссажа, чем зауряднее и обыденнее играет оркестр, тем неистовее ведёт себя публика.
Надо сказать, что галерка даёт прекрасную возможность воспринимать общее звучание, и тогда начинаешь замечать, что хор, несмотря на плотное, осмысленное звучание, постоянно расходился с оркестром, что певцы, в духе спортивного олимпизма (выше, громче, шире, сильнее) крикливо штурмовали верхи (причём не только солисты, но и хористы).
Так, вероятно, должны выглядеть рядовые симфонические концерты дневных филармонических абонементов.
Однако, в зале было полно випов, от Германа Грефа и вплоть до Патриарха, извините, Кирилла
То есть, на лицо очевидное расхождение между замахом, поддержанным информационными технологиями и практически нулевым результатом.
О подобных феноменах сложно говорить в сугубо музыкальных понятиях (Денис правильно высказался: Гергивские концерты являются очень точным отражением всего того, что происходит в стране и в Москве, когда музыка, то есть, суть волнует всех в последнюю очередь) и говорить о нынешнем вечере, словно бы специально созданном для показа на телеканале "Культура", следует в категориях музыкальной социологии Адорно.
Но почему-то не хочется.
Вообще, странно, конечно. Концерт нельзя назвать провальным, все чётко и честно выполняли свою работу, но чего-то явно не хватало. Вот и поди объясни чего?!
Все логично и естественно экономили усилия - и хористы, и оркестранты, вымотанные пасхальным марафоном, слегка недотягивали, певцы перетягивали, наскакивая на верхи как бы сверху, Гергиев не гнал как это он обычно делает, но раскачивал ритм исполнения (некоторые из бурных фрагментов звучали как "Кармина-Бурана", какие-то отдавали "Половецкими плясками"), хотя, вероятно, следовало бы подпустить "движухи" - а то с таким трудом накопленная энергия тут же куда-то уходила, испарялась.
Изысканная и весьма изощрённая музыка Верди не захватывала, но и не отпускала. Звучала вещью в себе, лишь изредка касаясь слушателей ревматически скрюченными пальцами, из-за чего народ начал скучать и обмахиваться программками энергичнее (я бы даже сказал, ожесточённее).
Короче, концертом больше, концертом меньше...
Можно было и не ходить (к сожалению, эмоция, ставшая привычной после Гергиевских исполнений). Даже и написать особенно нечего.
