В литературе и в музыке будущее уже наступило - здесь потребление уже давным-давно определяется не качеством исходника и не рекомендациями специалистов, но, во-первых, носителями и, во-вторых, собственными приоритетами и наклонностями.
Библиотеки всегда создавали пространство выбора, двух параллельных «кротовьих хода» невозможно по определению, тем не менее, единое информационное пространство, коим, всё-таки, является библиотека, ограничивает выбор усилиями бибколлектора и библиотекарей, знаточеской среды, приобретающей одни книги и журналы и пропускающей мимо внимания другие. Ситуация нынешнего чтения опережает все возможные способы потребления интеллектуальной (и не очень) продукции и продукта.
Со всеми вытекающими.
Нам ещё только обещают телевизор, который ты программируешь сам, составляя своё смотрение из разрозненных, разве что только не с потолка взятых, программ. А в чтении это уже давным-давно произошло. Причём, не только в чтении новостном, но и «добровольно-прибавочном», отследить или отформатировать которое кажется практически невозможным.
То, что сейчас происходит с редакторами литературных журналов, координаторами премий, «организаторами литературного пространства» можно описать одной фразой – бессмысленность попыток скрепить единство, более не существующее даже умозрительно (что выдает спекулятивный характер всех этих действий, направленный лишь на личное символическое обогащение, на самопродвижение) схожа с сооружением песчаных замков.
Их невозможно достроить, они рассыпаются и разъезжаются, даже если в них вкачивают массу усилий, а стоит их только оставить на какое-то мгновение, все разрушается безвозвратно.
Литературная жизнь сегодня - точно такая же химера, как неизменная политическая позиция в мире, навсегда лишённом чёрно-белой однозначности.
Институт экспертов и экспертизы, к сожалению, больше не работает, поскольку нет единого центра для расходящихся по планете ценных указаний.
Нет и критериев того, что блестит или должно блестеть: всяк кулик хвалит своё, собственноручно сконструированное (по образу и подобию) болото.
Это, на самом деле, прообраз того, что будет со всеми и со всем. Испытательный стенд, территория эксперимента. Понимая это, одеваешься соответственным образом, не тревожишься от отсутствия обратной связи (какая-такая обратная связь в ситуации когда каждый идёт в свою сторону и занят сугубо своим), подбираешь краткие и , по возможности, динамичные формы самовыражения.
Ну, или, напротив, делаешь вид, что ничего не происходит, живёшь в старой парадигме, трясёшься над архивами, премиями и упоминаниями в «прессе», вместо того, чтобы просто писать, то есть, самому себе соответствовать. То есть, просто жить, ну, да, а не казаться.
И то, что гуманитарное будущее наступило с опережением, лично мне, как-то очень помогает. Ориентирует в потоке (хотя бы и относительно – относительно иных видов деятельности, застопорившихся в непонимании происходящего), наделяет неуязвимостью и скорбным (?) бесчувствием, подпитывающим твой неистощимый графоманский иммунитет…
